Эфир с Гозманом

Максим Калашников

Л.ГОЗМАН: Добрый вечер, дорогие друзья. Сегодня опять не понедельник в тот момент, когда мы это записываем. Я уезжаю, и «Русская служба новостей» решила, что мы запишем программу следующего понедельника. Мы записываем за пару дней до понедельника. Поэтому если какие-то важные события произойдут в пятницу вечером, в субботу или воскресенье, или в понедельник утром, к сожалению, мы их не сможем отразить, поскольку они еще не произошли. Что происходило пока. Два таких я бы отметил события, на двух уровнях. Одно — в экономике, где явно происходят какие-то такие подвижки управленческие. Назначение нового председателя Центробанка, нового министра экономического развития и так далее — это совершенно неформальные вещи. Только очень недалекие и некомпетентные люди могут считать, что это перестановка одних и тех же, что это ничего не значит. Это значит и еще как! Конечно, Набиуллина, при всем ее, я думаю, искреннем уважении к Сергею Игнатьеву, это не Сергей Игнатьев, это другой человек. Соответственно, она будет вести другую политику. Конечно, Алексей Улюкаев будет вести не совсем ту политику, которую вел предыдущий министр экономического развития. Сейчас идет вся эта тряска и так далее. И многие надеются, в том числе люди, критически относящиеся в политическом плане к нынешней власти, все-таки надеются на то, что какой-то здравый смысл будет возобладать, что разумные решения будут приниматься. Дай бог. Самое неправильное — это говорить людям под руку. Дай бог им удачи на этих постах. Но поскольку их удача — это удача нашей страны, удача всех нас, на самом деле.

Одновременно на таком политическом уровне продолжается что-то удивительное. Минюст приостановил регистрацию партию «Пятое декабря». Кому это нужно, совершенно непонятное. Партия «Пятое декабря» маленькая, в ней состоят достаточно радикальные, отвязные ребята, которые от того, что их не регистрируют, будут только более активны. Думать, что партия «Пятая декабря» может как-то изменить расклад сил на политической арене — по-моему, не очень серьезно. При всем уважении и симпатии ко всем, кто партию создал, по крайней мере, сейчас. От того, что ее приостановили, она станет только более активной и более радикальной.

Закрыли наконец «Голос». Организацию, которая отказалась регистрироваться как иностранный агент, и сказала, что не будет этого делать. «Голос», кто не знает, — это та структура, которая очень активно по всей стране фиксировала нарушения на выборах, фиксировала фальсификации различные. В этом смысле, мне кажется, работала в интересах всех нас — как левых, так и правых, как либералов, так и националистов. Потому что большинство из нас заинтересованы в честных выборах. Эту организацию закрыли. Она будет искать возможности перерегистрации, возможности работы без регистрации и так далее.

Одна очень порадовавшая меня новость, даже две. Одна связана с Михаилом Борисовичем Ходорковским. Кстати, когда собирался митинг в честь дня его рождения 26 июня, даже там умудрились несколько человек задержать. Опять же непонятно кому это нужно. Такая для меня приятная новость, связанная с Михаилом Ходорковским, состоит вот в чем. Проводился опрос: как вы относитесь к досрочному освобождению Михаила Ходорковского. В прошлом году положительно на этот вопрос ответили 19 процентов опрошенных. Сейчас — 33. Отрицательно на этот вопрос ответили 44 процента. Сейчас — 16. То есть очевидный тренд, очень сильный тренд. Все это важно. Ходорковского, конечно, по такой смешной причине как мнение народа, не освободят, это понятно. Но Ходорковский — это такая символическая штука для нынешней власти. Изменение отношения к нему показывает изменение отношения к нынешним властям. И мне кажется, что больше народу понимает, что политические расправы — вещь неправильная.

Еще одна такая же приятная вещь, с моей точки зрения, — это то, что граждане, судя по опросам, стали значительно более скептически относиться к Олимпиаде в Сочи. Нас же долго пытались убедить, что Олимпиада в Сочи — это такое национальное достояние, это честь страны, еще что-то. По-видимому, все больше людей начинают понимать, что спорт и здоровый образ жизни, с одной стороны, и Олимпиада, на которой идет такое, по-видимому, масштабное воровство, с другой, — это совершенно разные вещи. Кстати, это поняли даже бразильцы. В Бразилии, где по футболу сходят с ума больше, чем в любой другой стране, даже в Бразилии были демонстрации против чемпионата мира. Потому что бразильцы поняли, что играть в футбол — это хорошо, а проводить у себя чемпионат мира, на который пойдут деньги, которые лучше бы пошли на социальную сферу, инфраструктуру, это совершенно другое. Бразильцы это поняли. Наши тоже, кажется, начинают это понимать.

Идет мэрская кампания. Уже дикое количество людей зарегистрировались в мэры Москвы. Есть совершенно смешные, странные персонажи — целительница какая-то, Паук этот несчастный, Троицкий, который уже в третьем городе хочет быть мэром. Естественно, главная интрига — зарегистрируют Алексея Навального или нет. Я, честно говоря, боюсь, что нет. Но посмотрим. Сейчас мы уходим на рекламу. После этого я с удовольствием представлю нашего гостя.

Л.ГОЗМАН: Добрый вечер еще раз. Я с удовольствием представляю нашего гостя. Сегодня в гостях у «Русской службы новостей» человек, известный под псевдонимом Максим Калашников. На самом деле, его зовут Владимир Александрович Кучеренко. Он известный такой блогер, писатель. И он славен вот чем, как мне кажется. Он создал или пытался создать партию под названием «Родина — здравый смысл». Я по поводу этой «Родины — здравый смысл» один раз неосторожно сказал, что это, по сути, фашистская организация. Один из лидеров организации Михаил Делягин подал на меня в суд, обидевшись. Суд проиграл. Суд счел, что партию «Родина — здравый смысл» можно называть фашистской организацией. Что я и делал после этого несколько раз. Владимир Александрович… вас надо называть Максимом?

М.КАЛАШНИКОВ: Да.

Л.ГОЗМАН: Тут в перерыве Максим Александрович сказал, что он в хорошей компании с другими людьми, которые тоже брали псевдонимы, и назвал Горького, Сталина и Гитлера. Я не ошибаюсь, да?

М.КАЛАШНИКОВ: Да.

Л.ГОЗМАН: Замечательно. Так вот, человеку, который находится в этой хорошей компании, он единственный, насколько я знаю, общественный деятель в России, который сам себя называет фашистом. Его не ругают фашистом, это у нас почти как матерное слово, а он сам себя назвал фашистом, сам себя назвал национал-социалистом. И Максим Александрович сказал, что то государство, которое он хотел бы построить у нас на родине, должно сочетать особенности трех государств: Соединенных Штатов Америки времен нового курса президента Рузвельта, Советского Союза времен Иосифа Сталина и Третьего Рейха. Правильно я изложил?

М.КАЛАШНИКОВ: В основном, да.

Л.ГОЗМАН: Скажите, пожалуйста, я читал несколько ваших статей, где вы буквально объясняетесь в любви к тоталитаризму. И считаете тоталитаризм таким необходимым условием развития нашей страны. Можете как-то пояснить, зачем вам тоталитарная власть?

М.КАЛАШНИКОВ: Во-первых, спасибо вам за рекламу. Второе, конечно, мы сейчас разговариваем с вами в студии, интеллигентно, но поверьте, я бы с большим удовольствием посмотрел бы на вас через прорезь прицела и нажал бы спусковой крючок.

Л.ГОЗМАН: Я нисколько не сомневаюсь. Просто чтобы вы знали — я очень хорошо стреляю.

М.КАЛАШНИКОВ: Я тоже, я сержант, я очень хорошо стреляю. Следующий момент, самый страшный враг — это либералы. Я их считаю недочеловеками, эти люди повинны в уничтожении 13 миллионов русских с 91-го года, после начала так называемых радикальных рыночных реформ. Эти люди привели к тому, что сбылись планы Гитлера — моя страна раздроблена, мой народ разделен. Произошла деинструализация, страшные разрушения. И считаю, что либералов быть на моей земле не должно, особенно либералов вашего разлива. Вы просто олицетворение этих либералов. Дальше, следующий момент. Либерализм упирается в тоталитаризм. Вы тоже создаете тоталитарную, но свою власть. Хотя она не совсем тоталитарная, скорее, это новое кастовое общество с рабовладением. Владимир Владимирович Путин, которого вы сейчас так критикуете, он плоть от плоти вашей. Это ваш проект. Он родился как продолжение реформ 90-х годов…

Л.ГОЗМАН: Вы не могли бы ответить на вопрос: зачем тоталитарная власть в нашей стране?

М.КАЛАШНИКОВ: Зачем нашей стране русская власть, настоящая русская власть. Она будет тоталитарной. Что такое тоталитаризм? Это не то, когда тебя бьют палкой по голове. Тоталитарное общество — его синоним органическое общество, то есть каждый на своем месте. Пример тоталитаризма — это наш с вами организм. Для того чтобы поднять русских после того, что устроили вы и ваши подельники, ваш патрон Чубайс и прочие, нашей стране потребуются очень жесткие методы, нетривиальные. Потому что биологически вы русским нанесли смертельную рану.

Л.ГОЗМАН: Так мы подходим к сути. Нам нужны нетрадиционные, жесткие методы. Какие?

М.КАЛАШНИКОВ: Это экономика совершенно нового вида — это криономика. Это технологический прорыв, безусловно. Потому что такую экономику ты не создашь без такого прорыва. Без нетривиального технологического прорыва.

Л.ГОЗМАН: А что такое нетривиальный? Можно как-то так, чтобы людям было понятно? Я понял, что не будут бить палкой по голове — будут пить сапогом по какому-то другому месту.

М.КАЛАШНИКОВ: Зачем? Есть более изящные методы. Ваша либеральная модель не подходит — та, которая сейчас господствует. Простите, вы мне дали слово, теперь слушайте.

Л.ГОЗМАН: Я же вам вопрос задаю. Между прочим, вы ошибаетесь, если думаете, что я вас сюда позвал для того, чтобы вы час могли говорить.

М.КАЛАШНИКОВ: Я отвечаю на ваш вопрос.

Л.ГОЗМАН: Я спрашиваю, зачем России тоталитарная власть. А вы мне рассказываете про наши преступления.

М.КАЛАШНИКОВ: Хорошо. Будущая экономика будет прагматической. Она не будет ни социалистической, ни либеральной. Это будет экономика здравого смысла. Там будет применяться то, что либералы считают ересью, то что не приемлют по вашим религиозным соображениям догматическим.

Л.ГОЗМАН: Я атеист.

М.КАЛАШНИКОВ: Простите, либерализм — это религия. Особенно неолиберализм-монетаризм — это религия. Для нас вы религиозные сектанты. Соответственно, чтобы такую экономику запустить, потребуется действительно достаточно жесткая власть.

Л.ГОЗМАН: Что она будет делать?

М.КАЛАШНИКОВ: Она будет заниматься развитием страны.

Л.ГОЗМАН: В чем будет ее жесткость?

М.КАЛАШНИКОВ: Во-первых, в том, что мы должны пресекать все, что мешает моей нации выжить.

Л.ГОЗМАН: А именно?

М.КАЛАШНИКОВ: Очень многое. Целая гамма. От вашей экономической политики, относительно так называемого монетаризма, придется очищать. До тех, кто разрушает все — семью, нормальные человеческие отношения.

Л.ГОЗМАН: Владимир Владимирович Путин очень заботится сейчас о семье.

М.КАЛАШНИКОВ: Простите, Владимира Владимировича Путина не надо совать. Потому что Владимир Владимирович Путин — либерал, только второго извода. Он просто приватизировал государство. А сам он появился как последствие ваших реформ.

Л.ГОЗМАН: Мы все появились одним и тем же способом на свет.

М.КАЛАШНИКОВ: Именно Владимир Владимирович Путин появился вследствие того, что вы провели реформы. Я не обращаюсь лично к вам, я обращаюсь в вашем лице ко всему этому кагалу. Вот та общность либералов, которая сделала так, что после 90-х годов 0,3 процента…

Л.ГОЗМАН: А можете ответить на вопрос? Уже две вещи остались такими непонятными. Первое, самое важное: вы сказали, что власть будет жесткой. При этом вы говорите, что она будет делать какую-то другую — мне непонятно, какую, ну да бог с ней — экономику.

М.КАЛАШНИКОВ: Слава богу, что вы нас не понимаете. Я просто много раз сталкивался, что у нас разные картины мира совершенно.

Л.ГОЗМАН: Мы же по-русски говорим оба. Может, это вам неприятно, но что делать, придется мириться.

М.КАЛАШНИКОВ: Да не очень, конечно. Вам тоже.

Л.ГОЗМАН: Так я как раз к вам отношусь с большим интересом. Мне неясно, что будет делать власть. Не каких целей она будет достигать. Понятно, что надо сделать новую экономику, всеобщую справедливость и так далее. Все понятно, эти цели более-менее понятны. Они в программе вашей партии написаны, и в программе гитлеровской партии они были написаны. Я спрашиваю, какими методами вы будете это делать?

М.КАЛАШНИКОВ: Прагматическими. То есть то, что приносит наибольший результат.

Л.ГОЗМАН: Можете пример привести? Вы президент, ваши указы?

М.КАЛАШНИКОВ: Давайте конкретный пример, я вам отвечу.

Л.ГОЗМАН: Вас избрали президентом…

М.КАЛАШНИКОВ: Первый мой указ — выход из ВТО. Отказ от проведения чемпионата мира по футболу.

Л.ГОЗМАН: Поддерживаю. Дальше.

М.КАЛАШНИКОВ: Признание Сочинской Олимпиады актом преступления и гнусного геноцида нашего народа, экономического преступления.

Л.ГОЗМАН: Я тоже против Олимпиады. Дальше.

М.КАЛАШНИКОВ: Четвертый момент — создание высшего инновационного совета народного хозяйства. Сбор людей туда.

Л.ГОЗМАН: Это вместо правительства?

М.КАЛАШНИКОВ: Нет. Это наряду с правительством.

Л.ГОЗМАН: Хорошо. То есть вы создадите еще один такой мощный бюрократический орган.

М.КАЛАШНИКОВ: Нет, не бюрократический. Высший инновационный совет народного хозяйства. Это общественный. У вас интересное штампованное мышление. Почему бюрократический орган?

Л.ГОЗМАН: Ну, такой я тупой. Сейчас у нас перерыв на рекламу, потом продолжим.

Л.ГОЗМАН: Мы продолжаем беседу с Максимом Александровичем Калашниковым. Он рассказывает, какие указы он будет принимать как президент.

М.КАЛАШНИКОВ: Эти указы открытая часть. Потому что будет еще закрытая часть.

Л.ГОЗМАН: Какая?

М.КАЛАШНИКОВ: Это наше ноу-хау. Следующий указ будет о признании либерального геноцида русского народа, начиная с 91-го года.

Л.ГОЗМАН: Я надеюсь, с наказанием для либералов?

М.КАЛАШНИКОВ: Естественно, с Нюренбергским процессом. Аналог, скажем так. Он будет называться по-другому.

Л.ГОЗМАН: Понятно. Смертную казнь восстановите?

М.КАЛАШНИКОВ: Для вас да, конечно.

Л.ГОЗМАН: Замечательно. А можно несколько конкретных совершенно вопросом по этой будущей стране? Хотелось бы ее понять. В сталинском государстве, которое вам нравится, и кстати говоря, в гитлеровском, по-моему, тоже, хотя я не уверен, вы тут лучше специалист, был запрет на смену места работы. То есть человек работает, и он без разрешения начальства перейти на другую работу не мог. Вы это восстановите?

М.КАЛАШНИКОВ: Этот этап мобилизационной экономики, я считаю, нецелесообразным.

Л.ГОЗМАН: Все-таки можно будет уходить?

М.КАЛАШНИКОВ: Конечно. И в сталинском СССР могли переходить с работы на работу. То, что вы рассказываете, это мобилизационный период.

Л.ГОЗМАН: А у нас уже не надо?

М.КАЛАШНИКОВ: А зачем?

Л.ГОЗМАН: Я тоже думаю, зачем? Я у вас спрашиваю. Скажите, призыв в армию обязательный будет?

М.КАЛАШНИКОВ: Я считаю, что наша армия будет добровольческой. Это первое. Второе, мы за то, чтобы оружие было у каждого. Должна быть армия, похожая на израильскую и швейцарскую.

Л.ГОЗМАН: Вы будете смеяться — я тоже за свободную продажу оружия. За то, чтобы люди, законопослушные граждане могли владеть оружием.

М.КАЛАШНИКОВ: Я смеяться не буду. Ради бога, хорошо, что мы в этом совпадаем.

Л.ГОЗМАН: Мы совпадаем в отношении к чемпионату мира, в отношении к Олимпиаде, в отношении к свободной продаже оружия, владения оружием.

М.КАЛАШНИКОВ: Это второстепенные вопросы. В главном мы пока с вами не сошлись.

Л.ГОЗМАН: И вряд ли сойдемся. У меня к фашистам отношение такое давно сформировавшееся.

М.КАЛАШНИКОВ: У меня к либералам-монетаристам такое же. Взаимно.

Л.ГОЗМАН: Понимаете, в чем дело, когда я появился на свет, фашисты уже были разгромлены.

М.КАЛАШНИКОВ: Это были немецкие нацисты. Я же не немецкий.

Л.ГОЗМАН: Я понимаю. В каком-то замечательном фильме было: немецкий фашист, социал-националист, фашист, обижается на то, что его называют фашистом. Потому что, говорит, фашисты в Италии, а мы совсем другое.

М.КАЛАШНИКОВ: В принципе, он прав.

Л.ГОЗМАН: Конечно, прав. А другой герой фильма ему говорит: знаешь, разбираться в сортах вас как-то недосуг.

М.КАЛАШНИКОВ: Был 1991 год, это многое поменяло.

Л.ГОЗМАН: Конечно. Обязательного призыва не будет, свободное оружие будет. Президента будем выбирать всенародным голосованием или как-то иначе?

М.КАЛАШНИКОВ: Первое, хочу дополнить. На самом деле, я бы ввел принцип хайнлайна — ты не служил в армии добровольцем, ты не гражданин, ты подданный. То есть полностью гражданские права ты получаешь, только отслужив в армии. Мужчина должен быть воином. Гражданин страны должен быть воином.

Л.ГОЗМАН: А женщины?

М.КАЛАШНИКОВ: У женщины другие обязанности.

Л.ГОЗМАН: То есть если женщина не рожала, то она не является гражданкой?

М.КАЛАШНИКОВ: Если она не мать, у нее тоже полноты прав нет.

Л.ГОЗМАН: Это очень важная вещь. Полноту прав в государстве, которое построит Максим Александрович Калашников по образцу Третьего Рейха, сталинского Советского Союза и рузвельтовской Америки (за что Рузвельта так обидели, не знаю)…

М.КАЛАШНИКОВ: Изучите практику моего курса.

Л.ГОЗМАН: Я это знаю довольно хорошо. Я этим занимался более-менее профессионально. Так вот, в этом государстве гражданские права будут только у мужчин, добровольно отслуживших в армии, полные гражданские права. И только у женщин, которые рожали детей. А вот, например, выдающиеся музыканты, художники, талантливые такие, явно очень одаренные математики и так далее, они тоже должны служить в армии, иначе не будут иметь полноты гражданских прав?

М.КАЛАШНИКОВ: Да. Они должны служить в армии, потому что личность должны быть гармоничной. Как в Древней Греции. Я не хочу идти на поводу у группы патологических людей, которые считают себя элитой культурной и прочее. На самом деле, они являются извращенцами опасными.

Л.ГОЗМАН: Чудесно. Культурная элита является опасными извращенцами.

М.КАЛАШНИКОВ: В нынешнем мире да.

Л.ГОЗМАН: А можете примеры привести, имена? Ну, кроме меня.

М.КАЛАШНИКОВ: Да господи, посмотрите на наших шоуменов, например. А ведь они считаются частью… посмотрите на голливудских актеров, посмотрите на некоторых музыкантов.

Л.ГОЗМАН: Музыканты разные бывают, и актеры тоже. Хорошо, договорились. Итак, президента будут выбирать мужчины, служившие в армии, и женщины, рожавшие детей.

М.КАЛАШНИКОВ: Обладающие образованием. Вводится принцип неравенства голосов. Потому что ставить на одну доску человека, отслужившего, отвоевавшего за родину, отучившегося…

Л.ГОЗМАН: А если нет войны?

М.КАЛАШНИКОВ: Отслужившего, я сказал.

Л.ГОЗМАН: Вы сказали «отвоевавшего за родину».

М.КАЛАШНИКОВ: Отслужившего плюс отвоевавшего, например. Войны сейчас, к сожалению, частое явление. Это хорошо, если не будет. Человека образованного ставить на одну доску с хипстером, который ничего из себя не представляет, или с бомжом — это несправедливо.

Л.ГОЗМАН: Вы сейчас ввели второй параметр, который необязательно совпадает с первым. Первый критерий — служба в армии. Второй критерий — образование. То есть человек образованный, но не служивший в армии, все равно не имеет гражданских прав.

М.КАЛАШНИКОВ: Он имеет их меньше, чем отслуживший.

Л.ГОЗМАН: Он участвует в выборах президента?

М.КАЛАШНИКОВ: Да, пожалуйста. Просто меньшим числом голосов.

Л.ГОЗМАН: Его голос меньше стоит, чем голос человека, служившего в армии?

М.КАЛАШНИКОВ: Его голос меньше весит.

Л.ГОЗМАН: Я это и имел в виду. Точно так же, как женщина не рожавшая, она тоже голосует, но ее голос меньше весит, чем голос женщины рожавшей, да? Скажите, а если женщина не рожала по физиологическим причинам?

М.КАЛАШНИКОВ: Таких меньшинство. Меньшинство не должно задавать каноны большинство.

Л.ГОЗМАН: Но вот эта конкретная женщина, не рожавшая по физиологическим причинам, вы ей дадите права полноценного гражданства или не будете заморачиваться?

М.КАЛАШНИКОВ: У нее будет некое подданство, у нее будут права.

Л.ГОЗМАН: Понятно, то есть неважно, что она не хотела рожать или не смогла…

М.КАЛАШНИКОВ: Если она не хотела, пожалуйста, можно ввести принцип просто по медицинским показателям. Она не может иметь детей, но она образованна и она приносит пользу.

Л.ГОЗМАН: Она будет иметь полное гражданство?

М.КАЛАШНИКОВ: Я считаю, что да.

Л.ГОЗМАН: Будет специальная комиссия, которая будет это рассматривать?

М.КАЛАШНИКОВ: Безусловно.

Л.ГОЗМАН: А в комиссию будут входить люди служившие, рожавшие и так далее. После новостей продолжим.

Л.ГОЗМАН: Еще раз здравствуйте, дорогие друзья. Продолжаем разговор с Максимом Александровичем Калашниковым, который рассказывает о том, как все мы с вами будем жить, когда и если он придет к власти. Это захватывающе интересно. Про выборную систему мы поняли: будут граждане и подданные. А вот границы будут открыты?

М.КАЛАШНИКОВ: Конечно.

Л.ГОЗМАН: То есть кто хочет, может уезжать? Никаких разрешений у вас брать не надо?

М.КАЛАШНИКОВ: Пожалуйста. Мало того, ошибка Советского Союза заключалась в том, что не разрешили выезжать людям. Надо было разрешить выезжать всем. Я жил в Одессе, я знаю, есть феномен дважды евреев так называемых. Я видел евреев, все их видели, кто возвращался назад. Они сталкивались с тем Западом, реальным. Они не просто выезжали как туристы, посмотреть на витрины. Они жили там, платили… когда им врубали налоги, врубали счета за медицинское обслуживание и прочее, они понимали, что жизнь там не сахар, и возвращались в Советский Союз. Их в Одессе называли дважды евреями.

Л.ГОЗМАН: Было еще более грубое выражение — России верные жиды.

М.КАЛАШНИКОВ: В Одессе с большим юмором говорили.

Л.ГОЗМАН: Было еще дважды еврей Советского Союза. Такие ребята действительно были. А вы не знаете, какой примерно процент возвращался?

М.КАЛАШНИКОВ: Возвращался, конечно, процент небольшой. Потому что была возможность зацепиться за… во-первых, евреи все-таки получали помощь. Я одессит и знаю, какую помощь евреи получали при выезде. Чему можно поучиться у евреев — это национальной взаимопомощи. Поскольку русским такая взаимопомощь не светит, я думаю, что значительный процент тех, кто выедет, если бы в Советском Союзе открыли, я думаю, что более половины русских вернулись бы — из уехавших, подчеркиваю — и вернулись бы большими патриотами. Поэтому держать бесполезно. Здесь людям надо дать возможность самореализации. Я считаю, что либерально-монетаристская экономика не может этого дать, только в ограниченных областях. Здесь будут проекты, возможность сделать карьеру, возможность иметь дом.

Л.ГОЗМАН: Отлично. То есть границы вы закрывать не будете.

М.КАЛАШНИКОВ: Границы нужно закрыть для ненужного импорта, простите. Для ненужного вывоза отсюда.

Л.ГОЗМАН: Ненужный вывоз — это что?

М.КАЛАШНИКОВ: Например, я считаю, что вывозить отсюда сырые материалы, сырье…

Л.ГОЗМАН: Мы сейчас о людях говорим, или вам все равно?

М.КАЛАШНИКОВ: Мы о границах говорим.

Л.ГОЗМАН: Понятно, то есть не надо вывозить сырье. Скажите, вы наверняка представляете себе структуру экспорта-импорта нашей страны. В общем-то, более 70 процентов составляет именно сырье и продукты первичной переработки.

М.КАЛАШНИКОВ: Больше 90 даже считайте. 11 процентов машинотехнический экспорт.

Л.ГОЗМАН: Не надо так уж совсем панически. Больше 70. Ну, неважно. Много. Вы закрываете вывоз сырья.

М.КАЛАШНИКОВ: Я не совсем закрываю, гражданин Гозман.

Л.ГОЗМАН: Давайте по имени-отчеству, это более правильно.

М.КАЛАШНИКОВ: Хорошо, Леонид Яковлевич. Я опускаю не железный занавес тупо — я ввожу повышенные пошлины. Я же вышел из ВТО, я плюю на их нормы. Если ты хочешь вывозить отсюда — вывози переработанное. Дело в том, что любое развитие экономики идет по одним и тем же нотам. И те рецепты, что работали в 16 веке, будут работать и в 21-22 веках. Пока не появится криономика, это уже совсем другое. Мы же изучаем с вами примеры в нынешних военных академиях и даже в США высокотехнологичных, вы изучаете битвы времен Древней Греции? Принципы все те же самые. С чего началась английская индустриализация? Сначала с запрета на вывоз необработанной шерсти, потом запрет на вывоз неокрашенного полотна. Аналогично: хочешь вывозить — ставь переработку.

Л.ГОЗМАН: К сожалению, у нас с этим проблемы. Хотя как раз либералы очень стараются эти проблемы преодолеть. Может быть, и преодолеем. Мы стараемся.

М.КАЛАШНИКОВ: Я был экономическим обозревателем с 1992 года. С 1994-го — «Российской газеты». Я видел вас вблизи и что вы делаете. Вы делали обратное совсем. И то, что сейчас в ВТО втянули — простите, наоборот, этот принцип ломается, о котором я сейчас говорю — разумного меркантилизма.

Л.ГОЗМАН: С ВТО переговоры шли 18 лет. Их вели три президента.

М.КАЛАШНИКОВ: Но играли-то первую скрипку… я считаю, что наконец нарвались…

Л.ГОЗМАН: Скажите, это очень важная вещь — что в вашем государстве будет со средствами массовой информации?

М.КАЛАШНИКОВ: Будут они, пожалуйста.

Л.ГОЗМАН: Но ведь вы же обвиняете… вот когда вы говорите, что мы, либералы, мы развращаем народ, мы еще чего-то делаем, в общем, это делается не то что я выхожу на площадь и говорю: люди добрые, давайте все станем, не знаю, гомосексуалистами или еще что-нибудь. А это делается через средства массовой информации. Так что вы будете с ними делать? «Эхо Москвы», «Дождь», «Русская служба новостей», которая по вашему недосмотру дает мне эфир раз в неделю. Что с ними делать?

М.КАЛАШНИКОВ: Пусть работают. Я сниму «Эхо Москвы» с дотации «Газпрома». Зарабатывай деньги, как хочешь.

Л.ГОЗМАН: Вы считаете, что они живут на дотации?

М.КАЛАШНИКОВ: Да.

Л.ГОЗМАН: Вы не правы. Они абсолютно самоокупаемое, прибыльное предприятие.

М.КАЛАШНИКОВ: Великолепно. Пусть и живут дальше на самоокупаемости. Но если они будут пропагандировать жизненно негативные ценности, они ответят.

Л.ГОЗМАН: Отлично. Перерыв на рекламу. Тут как раз я и задам вам вопрос после перерыва.

Л.ГОЗМАН: Мы продолжаем увлекательнейший разговор с Максимом Александровичем Калашниковым. Вы закончили, перед перерывом сказали, что если «Эхо Москвы», условно, точно так же «Русская служба новостей», точно так же газета «Тьмутараканская правда», неважно, если она будет пропагандировать негативные жизненные ценности, то они ответят. Объясните, это очень интересно: что значит — негативные жизненные ценности и как они ответят?

М.КАЛАШНИКОВ: Во-первых, они ответят по суду. Во-вторых, будет принята гамма законов… они же… эти законы будут приняты на референдуме. Если большинство проголосует за них, эти законы будут применены. То есть законы, которые служат развитию всего… то есть витальность поднимать нашу надо. Крепость семьи, трехдетная, четырехдетная семья, уважение к своей истории, уважение к своему национальному, культурному типу.

Л.ГОЗМАН: Еще несколько вопросом. К сожалению, наша беседа, в общем, близится к концу.

М.КАЛАШНИКОВ: Очень интересная.

Л.ГОЗМАН: Действительно, очень интересная. Мне фантастически интересно. Я вас первый раз вижу вблизи, я просто восхищен. Еще несколько коротких вопросов. В одном вашем тексте вы сказали, что только тоталитаризм может вытащить наш народ после всего, что произошло, только тоталитарная власть. Лично вам, Максиму Калашникову, для того чтобы жить достойно, в соответствии со своим представлением о чести, совести, о добре и зле, лично вам нужна такая власть? Или вы без нее проживете?

М.КАЛАШНИКОВ: Я не отделяю себя лично от своего народа. Л.ГОЗМАН: Все-таки вам для того, чтобы не нарушать заповеди евангельские и так далее, вам нужна тоталитарная власть?

М.КАЛАШНИКОВ: Мне нет. Потому что я отличаюсь от основной массы. Все-таки воля моя посильнее, чем у остальных.

Л.ГОЗМАН: А вот звукооператору нашему надо, наверное, да?

М.КАЛАШНИКОВ: Если она проголосует на референдуме, она вправе это сказать.

Л.ГОЗМАН: Подождите. То есть ей нужна тоталитарная власть?

М.КАЛАШНИКОВ: Я ее не знаю. Я не сталкивался с ней в деле.

Л.ГОЗМАН: Вы сказали, что народу нужна.

М.КАЛАШНИКОВ: Да, конечно. Потому что большинство — это достаточно внушаемая масса. Сейчас она очень сильно деградировала за последнюю четверть века, снизился образовательный уровень, мышление погибло логическое. Иначе бы не существовало ни рекламы, ни пиара.

Л.ГОЗМАН: Хорошо. Дорогие друзья, вот вы эта самая масса, которая деградировала и которую вожди, сильные личности, такие как Максим Александрович Калашников, должны вывести из этой грязи, спасти и так далее.

М.КАЛАШНИКОВ: Простите, РСН слушает не обычная масса. Эту радиостанцию слушают более-менее разумные люди.

Л.ГОЗМАН: То есть вам, дорогие друзья, Максим Александрович, возможно, даст гражданство.

М.КАЛАШНИКОВ: А вот слушателям «Дождя серебряного» какого-нибудь, да.

Л.ГОЗМАН: У меня к вам еще один вопрос. На самом деле, еще десятки вопросов. У меня исписана целая страничка, пока я готовился к вам, мелким почерком. Но все вопросы задать не могу. Пожалуй, все-таки три коротеньких вопроса. Как вы расцениваете такой факт. Вы говорили, что нужно восстанавливать Советский Союз, это популярная точка зрения. Популярная среди слушателей РСН. Как вы расцениваете тот факт, что лишь 15 процентов граждан РФ и 14 процентов граждан Республики Украины хотели бы объединения России и Украины?

М.КАЛАШНИКОВ: Это не Россия, а Российская Федерация, первое. В таком виде с нами никто не захочет объединяться. Моя мечта — это русский союз. СССР-2 — это русский союз, Украина, Белоруссия.

Л.ГОЗМАН: Но люди как-то не очень хотят.

М.КАЛАШНИКОВ: Настроение людей переменчиво, раз. Второе, как только мы покажем свой новый облик и покажем, какая жизнь здесь может быть великолепная, совсем другое отношение. К ельцинско-путинской эрэфии никакого доверия нет.

Л.ГОЗМАН: Надеюсь, что я помог «Русской службе новостей» показать облик. Скажите, закон, известный как «закон Димы Яковлева», что нельзя усыновлять наших детей в Америке, поддерживаете?

М.КАЛАШНИКОВ: В принцип, да. Просто считаю, что его применение в данной ситуации, конечно, издевательское. Они себя дискредитируют. Хотя служить поставщиком белых детей для умирающей англо-саксонской цивилизации, американской, мне не хочется. Не желаю.

Л.ГОЗМАН: То, что ребеночек умер в Нижнем Новгороде, которого не дали вывезти, ничего?

М.КАЛАШНИКОВ: Извините, и в Штатах умирают те, кого вывезли. Я читаю сейчас американские романы, это у них повальное — забывать детей в машине на солнце.

Л.ГОЗМАН: Просто хочу напомнить слушателям, которые непонятно, то ли то быдло, которое надо вытаскивать из болота то ли наоборот. Просто хочу напомнить, что в Нижнем Новгороде недавно умер мальчик с пороком сердца, годик ему, которого с этим пороком хотела взять американская семья, надеялись спасти.

М.КАЛАШНИКОВ: В 1986 году мою знакомую в Советском Союзе на вертолете везли, чтобы откачать. Это был Советский Союз. Она была дочерью простого милиционера. Ее из деревни вертолетом, в Советском Союзе, простую девочку…

Л.ГОЗМАН: Это и сейчас происходит.

М.КАЛАШНИКОВ: Нет, простите, сейчас не дождешься. Здесь надо медицину делать.

Л.ГОЗМАН: Медицину надо делать здесь, это несомненно. У меня к вам вопрос как к будущему президенту будущего государства. Вы так не любите то, что отличается от ваших понятий, от нормы, правилах. И одновременно вы говорите, вы писали об этом, о необходимости инновационной экономики, инноваций, развития. Нельзя сидеть на сырьевой игле. Это общее место, все с этим согласны. Вы можете как-то объяснить такой удивительный факт: допустим, 50 процентов инноваций на земле придумываются на крошечной территории, сотня – две сотни квадратных миль, не больше, называется Силиконовая долина. И в этой Силиконовой долине, кроме того что там собраны люди, мозги со всего света, это самая свободная часть Соединенных Штатов.

М.КАЛАШНИКОВ: Могу объяснить. Это, конечно, Кремниевая долина, если говорить по-русски. Кремниевая долина сейчас испытывает не лучшие времени, у них упадок. Потому что инновации только на три года, это группоны, нажать на кнопочку и прочее. Это перепевы старых схем.

Л.ГОЗМАН: Я только что там был. Не согласен.

М.КАЛАШНИКОВ: Следующий момент. Сама Кремниевая долина вырастает из полутоталитарного нового курса Рузвельта. Поскольку были созданы центры деятельности, на базе которых она возникла.

Л.ГОЗМАН: Это не так.

М.КАЛАШНИКОВ: Это так, я тоже изучал.

Л.ГОЗМАН: Это неважно, вы не отвечаете на мой вопрос: почему такое удивительное сочетание?

М.КАЛАШНИКОВ: Я не считаю нынешнюю Кремниевую долину центром инноваций. Это перепев, перетолчение воды в ступе, это не инновации. А самыми инновационными временами была как раз первая половина 20 века, Стальной век. Одна из самых инновационных стран — это гитлеровская Германия, сталинский СССР. Принципиальные инновации, прорывные.

Л.ГОЗМАН: Такие мелочи, как компьютер, интернет и прочее, по-видимому, принципиальными инновациями не являются.

М.КАЛАШНИКОВ: Простите, 1945 год, компьютер — это 1944-1945 год, гитлеровская Германия и в общем, достаточно жесткие США. Если вы попадете в США тех времен, вы тоже их назовете тоталитарными. Если вы попадете туда реально. А интернет, это наследие DARPA, вполне такой структуры из тех времен, в рамках военной программы государства.

Л.ГОЗМАН: Понятно. Есть просто факты, которые говорят о том, что в сегодяшнем мире половина инноваций делается в Кремниевой долине.

М.КАЛАШНИКОВ: Давайте договоримся: это то, что называется инновациями, но инновациями не является настоящими. Инновации — это изобретение, например, радиосвязи. Вот инновация, ее не было.

Л.ГОЗМАН: Максим Александрович, спасибо вам большое. Мы должны завершать. Я надеюсь, у вас была полная возможность высказать свою точку зрения по всем тем вопросам, которые я вам задавал. Всего вам доброго. Может быть, мы еще встретимся в эфире. Несмотря на ваше желание увидеть меня через перекрестье прицела, я бы не хотел, чтобы в нашей стране дошло до гражданской войны. Спасибо. Перерыв на рекламу.

Л.ГОЗМАН: Что же, дорогие друзья. Мы разговаривали сегодня с Максимом Александровичем Калашниковым. Знаете, я не люблю эту идеологию, которую он собой олицетворяет. Но я все-таки рад, что у нас есть, может, не везде, но есть свобода слова. Люди должны все знать. Не исключено, что кому-то из вас это кажется привлекательным. Хочу напомнить: будут граждане — будут подданные. Гражданами будут только женщины, которые рожали, и мужчины, которые добровольно служили в армии. Я не очень понимаю, почему добровольно, если за эту службу и без нее не дается гражданских прав. Будут приняты законы, которые запретят прессе излагать что-то негативное. Собственно говоря, такие законы были при советской власти. Что еще будет интересное? Президента будут тоже выбирать полноценные граждане. Государство будет похоже на рузвельтовскую Америку (что мне кажется оскорбительным для рузвельтовской Америки), а также на сталинский Советский Союз и гитлеровский Третий Рейх. Советский Союз будет восстановлен на новой основе и так далее. Будет восстановлена смертная казнь — для таких, как я, по крайней мере. Видимо, и для многих других. Со смертной казнью это дело такое, главное начать, потом черта с два остановишься. Знаете, что мне кажется. У нас идет… ну, Максим Калашников всегда бы такой, какой он есть. Кому нравится — нравится, кому не нравится — не нравится. Меня беспокоит, на самом деле, другое. У нас власть, которая ему не нравится, про которую он говорит либеральная, еще какая-то, она, в общем-то, по крайней мере, часть этой власти, пытается сделать ровно то, что хочет сделать Максим Калашников. Они принимают законы, которые натравливают одних людей на других. Я имею в виду законы против гомосексуалистов. Гомосексуалисты в любой стране, в том числе в нашей, составляют ничтожное меньшинство населения. Идея сама однополых сексуальных контактов подавляющему большинство населения нашей страны, любой другой страны, и мне в том числе, глубоко чужда. Речь идет не о том, чтобы все были гомосексуалистами, речь идет о том, признавать ли их право на жизнь или не признавать. Государственная Дума приняла сейчас законы против пропаганды, непонятные законы. Уже нескольких гомосексуалистов в нашей стране убили за то, что они гомосексуалисты. Просто всякая шпана нападала на них и забивала до смерти. Сейчас такой страстный борец за народное счастье — Ирина Анатольевна Яровая, председатель комитета по безопасности, член партии «Единая Россия», разумеется, внесла законопроект. Почему-то он называется «О запрете пропаганды нацизма». Хотя таких законов у нас полно, и никто всяких людей, которые называют себя фашистами, непосредственно не останавливает. И ходят какие-то пацаны, кричат «Зиг Хайль», их тоже не останавливают. Она внесла новый законопроект, который запрещает критику каких-либо действий стран антигитлеровской коалиции в период войны. То есть все, кто не согласны, должны заткнуться и ходить строем. Мне кажется, что это все очень опасно. Мне кажется, что если мы пойдем по этому пути, что не исключено, то мы опять будем в тупике. Все мои оппоненты здесь, которые бывают по приглашению «Русской службы новостей», тут со мной общаются, они все абсолютно пытаются напомнить вам то, что я и не скрываю — что я принадлежу к команде Гайдара, Чубайса и так далее, что я оттуда. И вы можете как угодно относиться к этим людям, ко мне и к кому угодно. Но я хочу сказать, я тут подумал, в чем заслуга Бориса Николаевича Ельцина, который отнюдь не был безгрешен, естественно. Одна чеченская война чего стоит, которую он все-таки начал, к сожалению. В чем его заслуга и в чем заслуга тех, кто ему помогал тогда. По-моему, вот в чем. Мы в 1917 году (это мое убеждение) резко свернули с нормального пути и на полных парах пошли в пропасть. Представьте, вот рельсы проложены и они обрываются над пропастью, и паровоз туда сваливается. И мы по этим рельсам с ускорением огромным пошли вперед. Кто-то понимая, что мы идем к катастрофе, кто-то веря, что там действительно будет светлое будущее, но мы шли именно туда. А вот Ельцин и те, кто ему помогал, они смогли вернуть страну на магистральный путь. И вернуть ее без гражданской войны. С жертвами, с тяжелыми переживаниями, но без войны, по крайней мере. Этот магистральный путь, на который мы вернулись, он тяжелый. Там тоже нет рая на земле, там забивают ноги, там много чего происходит неприятного. Потому что в рай на земле никто, кроме коммунистов и исламских фундаменталистов, по-моему, не обещает. Вот они смогли это сделать, они смогли вернуть страну без войны. Сейчас, мне кажется, страну снова пытаются свернуть куда-то черт знает куда. И опасность насилия, опасность таких пертурбаций, через которые мы прошли почти сто лет назад, и не дай бог, если они когда-нибудь повторятся. Я хочу напомнить, что в той гражданской войне мы положили 10 миллионов наших соотечественников. Попытки продолжаются. Хотя они бессмысленны. Вот мы говорили с Максимом Александровичем про инновации. Понимаете, все-таки Силиконовая или Кремниевая долина действительно все придумывает. И ровно там максимальная терпимость к людям, которые большинству людей, живущих в Силиконовой долине, не нравятся. Они не так одеваются, они экстравагантны, они какие-то неправильные. Тем не менее, именно там, в Кремниевой долине, для них наибольшая свобода. И именно там больше всего инноваций. Инновации, развитие связаны со свободой, а не с диктатурой. Такие люди, как Максим Александрович Калашников, считают, что у нас вообще все уничтожено, ничего нет. Это не так. У нас много чего есть. У нас есть промышленность, все-таки она есть. У нас есть наука, она не уничтожена. У нас есть умные люди, им часто тяжело, но они есть, я вижу, как они работают. И одного такого человека я хочу просто поздравить. Вчера у него был юбилей, 60 лет, это Дмитрий Орешкин. Тот самый человек, который придумал проект «Гражданин-наблюдатель», который сделал очень много для того, чтобы выборы были если не более честными, то, по крайней мере, чтобы были очевидны фальсификации. Дмитрий Борисович Орешкин, как мне кажется, самим своим существованием доказывает, что русская интеллигенция не уничтожена, она есть, она продолжает работать на благо нашей страны. Которая состоит все-таки, как мне кажется, из людей равных, а не граждан и подданных. Даже если эти люди не согласны друг с другом, они все равно имеют равное право.

РСН 1.07.2013

Количество показов: 2787
Рейтинг:  3.17

(Голосов: 3, Рейтинг: 3.33)